Стена из старого красного кирпича - что я тут забыла? Оглядываюсь - дом, где я когда-то жила, только почему-то из другого материала, сквер, солнечная погода, кажется, лето... Коснуться стены рукой - теплая, шершавая - что меня тянет сюда? Вот именно сюда, к окну первого этажа, с этими занавесками, с мальвами под окном, с окном в старой раме? Мелькнувший беловолосый профиль прерывает раздумье - скрип зубами, резкий удар по преграде, ожидание боли, которая так и не пришла, и часть стены осыпается внутрь, вместе с рухнувшим вниз окном, открывая взгляду кухню. Успела? Увижу ее? Прыжком с места, в помещение, сердце сходит с ума - еще один шаг и на колени перед хрупкой девушкой, растерянно, даже немного испуганно повернувшейся мне навстречу. Успела... взгляд в пол, лбом осторожно коснуться замершей на каком-то движении кисти:
- Прости... - и тут же поднять глаза, впиться в черты лица, сорвать полог таинственности, которым она окружила себя и который я так бесцеремонно разрушила.
Усталость, такая беспросветная, тоскливая, что хочется рычать и крушить все вокруг, особенно тех, кто это сотворил. В клочки, с реками крови и смакуя каждый момент. Но я не могу - это ее выбор, и как бы я к ней не относилась, как бы не хотела защитить - я уважаю ее решение. Возможно, у нее в общем-то все хорошо, а я просто хочу недостижимого идеального счастья и придираюсь к мелочам. Возможно, я просто попала в самую трудную во всей ее жизни секунду и поэтому в этих глазах столько боли. Тем более она уверяла, что счастлива со своей любовью. Но я вижу, что ей плохо, больно, тоскливо, тяжело - кажется, даже плечи просели под этим грузом. Что слишком много она взвалила на себя и безропотно тащит, твердя про свою силу и лишь иногда позволяя себе поплакать в одиночестве, когда никто не видит...
Рык так и не вырвался, незачем пугать ее еще больше. Я не причиню вреда дорогим тебе людям, милая... Резко вздергиваю себя на ноги и ухожу, туда, где можно выплеснуть боль, резонансом взорвавшуюся во мне и плещущуюся, бьющуюся об оболочку взбешенными злыми волнами. А за спиной затягивается, словно живая, стена, заползают на свое место с земли стекла, пряча в утробе старого обшарпанного дома беловолосую девушку...
Драку найти не проблема, и плевать, что внутренний шторм оглушил и создает проблемы с ощущением себя в пространстве - мотает как пьяную, да и со зрением какие-то непонятности, словно выключили цвет и размыли картинку. Зато боль милостиво позволяет приглушить то, что терзает изнутри. Одна драка, другая, третья... Как я жила в промежутках между ними, что делала, сколько времени прошло? Перед глазами мелькали нечеткие черно-белые предметы, непонятные контуры, люди, и лишь кольцо на безымянном пальце правой руки горело теплым золотом. Я вышла замуж? За кого? Но оглядываться бесполезно - все люди одинаковые размытые серые фигуры, а звук и осязание ушли вместе с цветами. Осталась лишь боль от ударов да свет кольца, даже боль внутри куда-то делась, и в пустоту заползла та же серость. Нет, я живая, живая! Я не тень, я чувствую, хоть удары, но чувствую! И снова драки, непонятно с кем, непонятно из-за чего...
Хруст, я с некоторым страхом кидаю взгляд на руку, себя-то я вижу нормально. Сломала? Только это не рука, как я опасалась, а кольцо, все это время бывшее единственным цветным пятном в моей серой жизни. Острая жалость - не отремонтировать, сломалось слишком уж странно, не лопнув по шву, как положено приличному золоту, а выкрошившись куском, будто из порошкового сплава. Удар, бросающий меня на землю, напомнил, что нечего отвлекаться, когда дерешься, тем более с двумя. Инстинктивно выставляю руку, чтобы смягчить падение, и золотой ободок, столько времени обхватывающий палец, встречается с асфальтом, разлетаясь мелкими кусочками. И тут же мир взрывается красками и звуками. Ошалело трясу головой - с непривычки все слишком цветное, ладно драка как-то сама собой рассосалась, продолжить ее со слезящимися глазами было бы сложнее. Что это было? Почему? Но эти вопросы быстро забываются в нахлынувшей эйфории и каком-то щенячьем восторге. Хочется прыгать, валяться в зеленой траве, подбивать лапами пушинку, кружащуюся над головой, и я с радостью уступаю этим желаниям, бегу по непонятно откуда взявшемуся зеленому полю, высоко подпрыгивая и ловя мокрым носом свежий ветерок, катаюсь в прошлогодних листьях под высоким одиночным деревом, точу когти, пробую на вкус сочную травинку, и не понимаю, как я без всего этого жила раньше. А вот серый город невдалеке, не такой серый, как раньше, просто грязный, но там тоже много интересного, почему бы не провести разведку? И я направляю свои лапки в бетонные лабиринты, по пути вылавливая новые запахи. Группа чужих людей с мотоциклами, но есть и знакомый - он узнает меня даже в этом обличье, и я с удовольствием забираюсь к нему на колени и мурлыкаю, перебирая лапами и вгоняя в заляпанные маслом джинсы коготки, а он мягко улыбается и гладит разомлевшую на солнышке кошку-подростка. Мягкое пушистое теплое счастье... Что ты говоришь, Артур? Покататься-поиграть? Конечно согласна! И мы несемся на мотоциклах, по трассе, по улицам, компанией, наперегонки, вбирая в свою группу других байкеров. Весело, я смеюсь и втягиваюсь в местную игру-войнушку со страйкбольным оружием, выслеживая и нападая из засады, а потом стремительно сматываясь, пока туда не подтянулись основные силы. А спину мне прикрывает все тот же Артур, и я совсем не переживаю, что ко мне подкрадется кто-то, и игра закончится. Счастье, беззаботное, озорное, как в детстве...
Очередная перестрелка, только на этот раз мы за бетонными баррикадами, а против нас чужая, новая команда. Стреляю и прячусь, видимо, недостаточно резво. Попадание, не прямое, зацепило только куртку, но рукав неожиданно сильно рвануло вслед пролетевшей пуле. Они обалдели, стрелять настоящими? Высовываюсь, чтобы оценить их расположение, и замечаю, что часть отделилась и направилась вглубь города. Но ведь там же она! Мне срочно нужно к ней. Оглядываюсь, чтобы предупредить своих, и вижу, что мой второй номер в ближайшем здании, решает какие-то вопросы. Черт, как не вовремя! Но времени нет, поэтому я закидываю на плечо резко потяжелевшее оружие (хе-хе, а у нас-то тоже преобразовалось в реальное, там что не все так плохо), прыгаю на мотоцикл Артура и, уже заводя, кричу ему об изменившихся условиях и о том, что мне нужно срочно отлучиться. Вжав голову в плечи - нет, не от пуль, а скорее как нашкодивший котенок, я проворачиваю ручку газа и резко стартую. Мотоцикл, сердито взрыкнув, вылетает на не ожидавшую такого хамства команду противников, пытается вывернуться из рук, но я каким-то чудом удерживаю его от завала на бок, даже когда проезжаю по нерасторопному мужику, не успевшему убраться с моей дороги. Вслед открывается беспорядочная стрельба, только поздно, граждане, я уже прорвалась, а что в ногу попали - да фигня, не в мотор, заживет. Азарт, адреналин и злое веселье... Хотя ох и попадет мне от Артура...
Дальнейший путь промелькнул махом, вот и магазинчик, где работает она. Въезжаю на мотоцикле прямо в помещение - нужно торопиться, и, не обращая внимания на пачкающие пол капли крови, кидаюсь закрывать рольставни. Последние штрихи, пока опускается металл, убрать свои же следы, и лишь потом повернуться к ней.
- Боже, милая, что ты с собой сделала...
Это непроизвольно, я слишком поздно стискиваю зубы, но она, кажется, даже не обижается - настолько напугана. Не только она изменилась, я тоже отличаюсь от себя прежней. Наверно, более агрессивная, резкая и порывистая, в то время как мой нежный ангел... смирилась с положением вещей и плывет по течению, избегая водоворотов и стремнин. Естественно, мое появление, в таком виде, да еще на таком фоне, вызвало у нее испуг. Да еще как на зло, из-за закрытых дверей донеслись голоса подошедших вояк с вражеской команды - хорошо, что до девушки подать рукой. Мягким движением шагаю-перетекаю к ней, обнимая и пряча ее лицо у себя на груди, одновременно пресекая ее непроизвольный вскрик на агрессивные выкрики ищущей жертву толпы и вкладывая в это движение всю свою нежность. Я не знаю, почему ты так загнала себя. Я не помню, где и как, но я вляпывалась хуже. Только вот ты не сломалась до конца, я вижу, и теперь я рядом. А значит, как минимум у тебя на одно плечо, на которое можно опереться, на одну спину, за которую можно спрятаться, когда плохо, больше. И, не смотря на все заботы об усыновленном ребенке (кто, откуда?), не смотря на проблемы, которые вешает на тебя твоя любовь - ты выберешься. А я... я больше не уйду, оставляя тебя в том жутком доме одну...
- Прости... - и тут же поднять глаза, впиться в черты лица, сорвать полог таинственности, которым она окружила себя и который я так бесцеремонно разрушила.
Усталость, такая беспросветная, тоскливая, что хочется рычать и крушить все вокруг, особенно тех, кто это сотворил. В клочки, с реками крови и смакуя каждый момент. Но я не могу - это ее выбор, и как бы я к ней не относилась, как бы не хотела защитить - я уважаю ее решение. Возможно, у нее в общем-то все хорошо, а я просто хочу недостижимого идеального счастья и придираюсь к мелочам. Возможно, я просто попала в самую трудную во всей ее жизни секунду и поэтому в этих глазах столько боли. Тем более она уверяла, что счастлива со своей любовью. Но я вижу, что ей плохо, больно, тоскливо, тяжело - кажется, даже плечи просели под этим грузом. Что слишком много она взвалила на себя и безропотно тащит, твердя про свою силу и лишь иногда позволяя себе поплакать в одиночестве, когда никто не видит...
Рык так и не вырвался, незачем пугать ее еще больше. Я не причиню вреда дорогим тебе людям, милая... Резко вздергиваю себя на ноги и ухожу, туда, где можно выплеснуть боль, резонансом взорвавшуюся во мне и плещущуюся, бьющуюся об оболочку взбешенными злыми волнами. А за спиной затягивается, словно живая, стена, заползают на свое место с земли стекла, пряча в утробе старого обшарпанного дома беловолосую девушку...
Драку найти не проблема, и плевать, что внутренний шторм оглушил и создает проблемы с ощущением себя в пространстве - мотает как пьяную, да и со зрением какие-то непонятности, словно выключили цвет и размыли картинку. Зато боль милостиво позволяет приглушить то, что терзает изнутри. Одна драка, другая, третья... Как я жила в промежутках между ними, что делала, сколько времени прошло? Перед глазами мелькали нечеткие черно-белые предметы, непонятные контуры, люди, и лишь кольцо на безымянном пальце правой руки горело теплым золотом. Я вышла замуж? За кого? Но оглядываться бесполезно - все люди одинаковые размытые серые фигуры, а звук и осязание ушли вместе с цветами. Осталась лишь боль от ударов да свет кольца, даже боль внутри куда-то делась, и в пустоту заползла та же серость. Нет, я живая, живая! Я не тень, я чувствую, хоть удары, но чувствую! И снова драки, непонятно с кем, непонятно из-за чего...
Хруст, я с некоторым страхом кидаю взгляд на руку, себя-то я вижу нормально. Сломала? Только это не рука, как я опасалась, а кольцо, все это время бывшее единственным цветным пятном в моей серой жизни. Острая жалость - не отремонтировать, сломалось слишком уж странно, не лопнув по шву, как положено приличному золоту, а выкрошившись куском, будто из порошкового сплава. Удар, бросающий меня на землю, напомнил, что нечего отвлекаться, когда дерешься, тем более с двумя. Инстинктивно выставляю руку, чтобы смягчить падение, и золотой ободок, столько времени обхватывающий палец, встречается с асфальтом, разлетаясь мелкими кусочками. И тут же мир взрывается красками и звуками. Ошалело трясу головой - с непривычки все слишком цветное, ладно драка как-то сама собой рассосалась, продолжить ее со слезящимися глазами было бы сложнее. Что это было? Почему? Но эти вопросы быстро забываются в нахлынувшей эйфории и каком-то щенячьем восторге. Хочется прыгать, валяться в зеленой траве, подбивать лапами пушинку, кружащуюся над головой, и я с радостью уступаю этим желаниям, бегу по непонятно откуда взявшемуся зеленому полю, высоко подпрыгивая и ловя мокрым носом свежий ветерок, катаюсь в прошлогодних листьях под высоким одиночным деревом, точу когти, пробую на вкус сочную травинку, и не понимаю, как я без всего этого жила раньше. А вот серый город невдалеке, не такой серый, как раньше, просто грязный, но там тоже много интересного, почему бы не провести разведку? И я направляю свои лапки в бетонные лабиринты, по пути вылавливая новые запахи. Группа чужих людей с мотоциклами, но есть и знакомый - он узнает меня даже в этом обличье, и я с удовольствием забираюсь к нему на колени и мурлыкаю, перебирая лапами и вгоняя в заляпанные маслом джинсы коготки, а он мягко улыбается и гладит разомлевшую на солнышке кошку-подростка. Мягкое пушистое теплое счастье... Что ты говоришь, Артур? Покататься-поиграть? Конечно согласна! И мы несемся на мотоциклах, по трассе, по улицам, компанией, наперегонки, вбирая в свою группу других байкеров. Весело, я смеюсь и втягиваюсь в местную игру-войнушку со страйкбольным оружием, выслеживая и нападая из засады, а потом стремительно сматываясь, пока туда не подтянулись основные силы. А спину мне прикрывает все тот же Артур, и я совсем не переживаю, что ко мне подкрадется кто-то, и игра закончится. Счастье, беззаботное, озорное, как в детстве...
Очередная перестрелка, только на этот раз мы за бетонными баррикадами, а против нас чужая, новая команда. Стреляю и прячусь, видимо, недостаточно резво. Попадание, не прямое, зацепило только куртку, но рукав неожиданно сильно рвануло вслед пролетевшей пуле. Они обалдели, стрелять настоящими? Высовываюсь, чтобы оценить их расположение, и замечаю, что часть отделилась и направилась вглубь города. Но ведь там же она! Мне срочно нужно к ней. Оглядываюсь, чтобы предупредить своих, и вижу, что мой второй номер в ближайшем здании, решает какие-то вопросы. Черт, как не вовремя! Но времени нет, поэтому я закидываю на плечо резко потяжелевшее оружие (хе-хе, а у нас-то тоже преобразовалось в реальное, там что не все так плохо), прыгаю на мотоцикл Артура и, уже заводя, кричу ему об изменившихся условиях и о том, что мне нужно срочно отлучиться. Вжав голову в плечи - нет, не от пуль, а скорее как нашкодивший котенок, я проворачиваю ручку газа и резко стартую. Мотоцикл, сердито взрыкнув, вылетает на не ожидавшую такого хамства команду противников, пытается вывернуться из рук, но я каким-то чудом удерживаю его от завала на бок, даже когда проезжаю по нерасторопному мужику, не успевшему убраться с моей дороги. Вслед открывается беспорядочная стрельба, только поздно, граждане, я уже прорвалась, а что в ногу попали - да фигня, не в мотор, заживет. Азарт, адреналин и злое веселье... Хотя ох и попадет мне от Артура...
Дальнейший путь промелькнул махом, вот и магазинчик, где работает она. Въезжаю на мотоцикле прямо в помещение - нужно торопиться, и, не обращая внимания на пачкающие пол капли крови, кидаюсь закрывать рольставни. Последние штрихи, пока опускается металл, убрать свои же следы, и лишь потом повернуться к ней.
- Боже, милая, что ты с собой сделала...
Это непроизвольно, я слишком поздно стискиваю зубы, но она, кажется, даже не обижается - настолько напугана. Не только она изменилась, я тоже отличаюсь от себя прежней. Наверно, более агрессивная, резкая и порывистая, в то время как мой нежный ангел... смирилась с положением вещей и плывет по течению, избегая водоворотов и стремнин. Естественно, мое появление, в таком виде, да еще на таком фоне, вызвало у нее испуг. Да еще как на зло, из-за закрытых дверей донеслись голоса подошедших вояк с вражеской команды - хорошо, что до девушки подать рукой. Мягким движением шагаю-перетекаю к ней, обнимая и пряча ее лицо у себя на груди, одновременно пресекая ее непроизвольный вскрик на агрессивные выкрики ищущей жертву толпы и вкладывая в это движение всю свою нежность. Я не знаю, почему ты так загнала себя. Я не помню, где и как, но я вляпывалась хуже. Только вот ты не сломалась до конца, я вижу, и теперь я рядом. А значит, как минимум у тебя на одно плечо, на которое можно опереться, на одну спину, за которую можно спрятаться, когда плохо, больше. И, не смотря на все заботы об усыновленном ребенке (кто, откуда?), не смотря на проблемы, которые вешает на тебя твоя любовь - ты выберешься. А я... я больше не уйду, оставляя тебя в том жутком доме одну...